Поиск по сайту

 

06.10.2017 - Наша новинка - редкая книга Льва Троцкого!

1907 г. в издательстве “Шиповник” вышла книга "Туда и обратно", автором которой был обозначен Н.Троцкий. На самом деле это был псевдоним Льва Троцкого, а книга рассказывала о побеге из ссылки, который он только что совершил, проскакав на оленях, ведомых любящим сильно выпить погонщиком 700 вёрст по снегам. 

“Никифор! – закричал я, стаскивая капюшон с его пьяной головы и открывая ее морозу,– если вы не сядете, как следует, и не погоните оленей, я вас сброшу в снег и поеду один.
Никифор слегка очнулся: от мороза ли, или от моих слов, – не знаю. Оказалось, что во время сна он выронил из рук шест. Шатаясь и почесываясь, он разыскал в кошеве топор, срубил у дороги молоденькую сосну и очистил ее от ветвей. Шест был готов, и мы тронулись.
Я решил держать Никифора в строгости.
Вы понимаете, что вы делаете?–спросил я его как можно внушительнее,– Что это: шутки, что ли? Если нас нагонят, вы думаете, нас похвалят?
....Мороз к утру заметно крепчал. Я надел поверх полушубка «гусь» и чувствовал себя прекрасно. Но положение Никифора становилось всё хуже. Хмель выходил из него, мороз уже давно забрался к нему под малицу, и несчастный весь дрожал.”
Книга - настоящая “азиатская одиссея”, Троцкий несётся по морозному лесу в санях, ожидая погони, которая так и не соизволила произойти, минуя какие то малоизвестные населённые пункты состоящие из чумов и шалашей, наблюдает быт остяков на стоянках, рассматривает ледяной мир через заидневевшее пенсне. 
“Мы едем в чум. Какая дичь и глушь круrом! Олени бродят по сугробам снега, путаются между деревьями в первобытной чаще, – и я решительно недоумеваю, как ямщик определяет дорогу. У него имеется для этого какое-то особое чувство, как и у этих оленей, которые удивительнейшим образом лавируют своими рогами в чаще сосновых и еловых ветвей. У нового вожака, которого нам дали в Оурви, огромные ветвистые рога, не менее пяти-шести четвертей длиною. Дорога на каждом шагу перегорожена ветвями, и кажется, что олень вот-вот запутается в них своими рогами. Но он в самую последнюю минуту делает еле заметное движение головой, – и ни одна игла не дрогнет на ветке от его прикосновения. Я долго следил неотрывающимся взглядом за этими маневрами, и они казались мне бесконечно таинственными, какими кажутся всякие проявления инстинкта нашему резонирующему разуму.”